Рождение звука

В романе две сюжетные линии, и это уже довольно необычно для Паланика, который любит скорее сгущать краски, чем раздвигать рамки. Но на этот раз он пошел на риск, и это оправдалось: старые добрые приемы заиграли новой жизнью. Вроде бы всё уже знакомо по "Невидимкам" и "Уцелевшему", но в новых сочетаниях смотрится свежо и интересно. Действительно - рождение, только не нового, а по-новому замиксованного.

Единственное русское издание, а потому уже довольно редкое. Твердый переплет.

По-настоящему оценят только те, кто уже читал ранние романы Паланика и будет рад встретиться с любимым автором и его фирменным жёстким стилем.

«Рождение звука» – это безумный, шумный и агрессивный роман, в котором Паланик снова играет с табу и доводит идеи до абсурда. История музыканта, одержимого созданием «идеального звука» через разрушение, превращается в хаотичный манифест против искусства, общества и самой человечности. Текст как всегда провокационный, стиль резкий, отрывистый, при этом читается на одном дыхании. любителям Паланика — однозначно рекомендую

Книга Паланика " Рождение звука" потрясающе интересная, с отличным сюжетом, местами странным, но затягивает с первых строк и держит в напряжении до самого конца. Прочитала с большим удовольствием, раньше никогда не читала данного автора. Она про теорию заговора и чудесные совпадения, тема жесткая и даже жуткая, но подача блестящая. Рекомендую.

Четкий шрифт
Твердый переплет

Знакома с книгами культового Паланика со старших классов. Тогда они производили на меня сильное впечатление. Его неповторимый отчаянный слог, маргинальные герои, убийственные развязки – всё это неподражаемый стиль автора. Всегда краем глаза, по доброй памяти, слежу за выходом новых книг Паланика. Теперь читаю более критично и вижу, насколько мир, который он создает хотя бы в этой книге, фантастично рафинирован и обострен до предела, почти надрыва. Пожалуй в «Рождении звука» писатель собрал лучшие обертоны своих предыдущих произведений. Видно, что он остался верен форме, которую когда-то создал. Возможно это и сделало из него культового автора. Культового, но не большого. И хотя финал нестерпимо пронзителен, словно где-то рвется натянутая до предела струна, мне кажется, что время автора осталось где-то позади. Может быть именно поэтому я обращаюсь к его произведениям чисто как к проводнику в мятежное прошлое.