Пусть калужский период исчисляется всего шестью годами, но он называл эти годы лучшими в своей жизни, может быть потому, что всё только начиналось. В 1945 году после госпиталя Окуджава поступил на филологический факультет Тбилисского университета, в 1950 его окончил и по распределению, как учитель русского языка и литературы, оказался сначала в Шамордине, затем в Высокиничах, а с 1952 в Калужской школе номер 5. Здесь-то и увидел его впервые ученик восьмого «В» класса Рудольф Панферов, теперь написавший книгу, изданную Калужским издательством. .Окуджава с первого взгляда произвел на ребят сильное впечатление, и яркой внешностью, и чистой русской речью, и литературными пристрастиями. А поскольку Рудольф сочинял стихи, между ним и Булатом Шалвовичем сложились близкие личные отношения, которые сохранились на всю жизнь. Автор оказался обладателем многих писем поэта, его автографов на подаренных книгах, уникальных фотографий, он досконально изучил все повороты его судьбы и написал не просто биографию, а жизнеописание, проникнутое горячей любовью и великим уважением к своему учителю, к человеку, ставшему учителем нескольких поколений наших соотечественников. .В наши дни появилась любопытная тенденция: из нынешнего дня судить прошлое и выносить приговоры, имея совсем иное, чем тогда, сознание. «Литературная газета» как-то, не к чести своей, поместила статью яростного ниспровергателя, обрушившегося на Окуджаву и его «арбатство», которое обозвал неприятным словом «щель», так и статья называется: дескать, «негромкий, обесточенный, ничего не ищущий» Окуджава «пребывал здесь в состоянии тихого кайфа». Дескать, «арбатство» – это склонность к самоизоляции, самолюбованию и упоению своей святостью», а еще к «странной уверенности в том, что есть только правда личности и нет ни правды государства, ни правды истории». Утверждалось, будто те, кто поклонялся Окуджаве, ненавидели Высоцкого. Будто они толпой «полезли в щель», в арбатскую систему ценностей, обеспечивающую душевный комфорт. Будто бы считали, что нашли истину, «ширнувшись арбатством». Между прочим, подобные претензии к Окуджаве отнюдь не новы, в 60-е годы один критичный слушатель, который при первой возможности смотался за рубеж, называл его «Охмуджава», уводит, мол, как крысолов, от злободневных проблем, вместо того чтоб звать на баррикады. .Слушатели Окуджавы, конечно, отличались свободомыслием, читали Герцена, жаждали «борьбы с режимом» и т.п., но система практически не оставляла возможностей к сопротивлению, кроме судьбы «бумажного солдата» – сгореть ни за грош. Сердце противилось такому концу, отнюдь не только из-за страха, а из-за отсутствия уверенности, что погибнешь за правое дело: кровопролития, восстания, терроры, революции никогда не приносили чаемого результата – свободы там, справедливости. Да и совсем простая мысль посещала: для того ли я родился? А потом: для чего я вообще-то родился? .На всем протяжении истории, во всяком случае русской, когда государство давило, человек уходил внутрь себя. Вот тогда-то он и явился. «Окуджава был первым, – справедливо констатирует Р. Панферов, – кому удалось сдвинуть идейную махину, обозначив в качестве основы мироздания живую душу». Он показал путь «в клеть свою», позвал разобраться с самим собой, прежде чем устремляться изменить мир; в сущности он, как и Солженицын, призывал «жить не по лжи», а в те годы это было, поверьте, самым важным и трудным деланием. Те, кто услышал, пришли к высшей правде – к Богу. Всё, что мы сегодня имеем: вырождение, брошенные дети, разоренные деревни – все это последствия 70-летнего вавилонского пленения, безбожия, вследствие которого народ утерял духовные и нравственные ориентиры. Если бы люди следовали евангельским заповедям, на земле наступил бы рай, не понадобилась бы никакая борьба, ни информационные войны, ни прочие способы грызть друг друга. Потому и обещается прощение грехов тому, кто наставит человека на путь к Богу. .«Несколько десятилетий он был духовным камертоном нашей совести и достоинства –

Простой романс сверчка. Страницы судьбы Булата Окуджавы

Описание и характеристики

Отзывы