Своеобразная красота модернистской прозы Андрея Бычкова начинается со зрительных возможностей ее языка, обеспеченных своего рода лингвистическим видением поверх слов. Проза эта полна жизненной мощи и демонстрирует широкую палитру возможно-стей письма — от канонического реализма до беккетов-ского "сверления дыр в языке". При этом она пронизана стремительным отчаянием: это безусловно русский экзистенциал, несмотря на западный интерактив. Сюжеты подчеркнуто нарциссичны. Героями движет параноидальная страсть. Боль современности и делези-анские установки на знак сопрягаются здесь подобно знаменитой встрече швейной машинки и зонта на анатомическом столе. В сборник включены новые, не публиковавшиес