Соты, исцеление, дружба: книга «Тайная жизнь пчёл»
Читаем отрывок
Роман о любви во многих её проявлениях. Лекарство для тех, кто хочет спрятаться от враждебного мира, преодолеть травмы и исцелить душу в кругу тех, кто близок по духу, – даже если отличается внешне.
Начинаясь с трагических событий из жизни девочки-подростка Лили, которая бежала из дома от тирана-отца вместе со своей темнокожей няней, книга «Тайная жизнь пчёл» Сью Монк Кид постепенно превращается в лекарство для израненных душ: историю о милосердии, любви и исцелении. Это именно то, что нужно читателю в современном агрессивном мире.
Познакомьтесь с отрывком из книги «Тайная жизнь пчёл» и проникнетесь добротой и любовью, которыми наполнены её строки.
Отрывок из романа
Первая неделя у Августы была утешением, чистым облегчением. Изредка мир дает человеку такой шанс, краткую передышку; раздается удар гонга —
и ты идешь в свой угол ринга, и кто-то смазывает милосердием твою избитую жизнь.
Всю эту неделю никто не заговаривал ни о моем отце, предположительно раздавленном трактором в результате несчастного случая, ни о давно потерянной тете Берни из Виргинии. Календарные сестры просто приняли нас.
Первое, что они сделали — позаботились об одежде для Розалин. Августа села в свой грузовик и отправилась прямо в магазин «Все по доллару», где купила Розалин четыре пары трусов, светло-голубую хлопчато-бумажную ночную сорочку, три платья без пояса, сшитых на гавайский манер, и лифчик, способный удержать и валуны
— Это не благотворительность, — предупредила Розалин, когда Августа разложила все это богатство на кухонном столе. — Я за все расплачусь.
— Можешь отработать, — кивнула Августа.
Пришла Мэй с отваром ведьмина ореха и ватными шариками и начала обрабатывать швы на лбу Розалин.
— От души тебе кто-то засветил, — сказала она,
а мгновением позже запела без слов «О, Сюзанна!» в том же безумном темпе, как и накануне. Джун, стоявшая над столом, изучая покупки, резко подняла голову.
— Опять ты свою мелодию напеваешь, — сказала она
Мэй. — Почему бы тебе не пойти прогуляться?
Мэй уронила ватный шарик и вышла из комнаты.
Я глянула на Розалин, она пожала плечами. Джун закончила обрабатывать швы сама; ей было противно, я видела это по ее губам, по тому, как они стянулись в куриную гузку.
Я выскользнула наружу, чтобы найти Мэй. Мне хотелось сказать ей: «Я буду петь “Сюзанну” с тобой от начала до конца», — но я так и не смогла ее найти.
Это Мэй научила меня «медовой песенке»:
На могилку на мою улей ты поставь,
Пусть стекает, каплет мед, землю пропитав.
В день, когда умру я, прочь уйду отсель,
Больше ничего мне не надобно, поверь.
Золотом и солнцем красен райский сад,
Только мне милее мой мед, мой вертоград.
На могилку на мою улей ты поставь,
Пусть стекает, каплет мед, землю пропитав.
Я полюбила легкомысленную дурашливость этих стихов. Пение помогало мне снова почувствовать себя обычным человеком. Мэй пела эту песенку в кухне, раскатывая тесто или нарезая помидоры, а Августа гудела ее себе под нос, наклеивая этикетки на банки с медом. В ней была вся здешняя жизнь как есть. Мы жили медом. Съедали по полной ложке утром, чтобы проснуться, и по ложке вечером, чтобы крепче уснуть. Мы ели его с каждой трапезой, чтобы успокаивать разум, укреплять стойкость и предотвращать смертельные заболевания. Мы обмазывались им, дезинфицируя порезы или залечивая потрескавшиеся губы. Мед шел в ванны, в крем для кожи, в малиновый чай и бисквиты. Куда пальцем ни ткни — в мед попадешь. За одну неделю мои костлявые руки и ноги начали округляться, а буйные космы на голове превратились в шелковистые локоны. Августа говорила, что мед — это амброзия богов и нектар богинь.